Десять лет назад меня потянуло к земле. Сначала эпизодически, потом навязчиво. С людьми «за тридцать» такое случается. Через год после первых позывов эта тяга была воплощена в земельный участок. Ещё через год на участке появился домик-времянка-сени. Ещё через пять – к сеням был пристроен основной дом. В этом году я сложил отопительную печь и дом стал более или менее пригоден для круглосуточного проживания с ранней весны по позднюю осень. В планах обозримого будущего – обустройство канализации и водопровода. Когда это будет сделано, в дом можно будет переезжать совсем.
Загородная жизнь, особенно в её летний период, прекрасна в большинстве своих проявлений. Свежий воздух множит крепость сна, ночная тишина прибавляет спокойствия, нервная система уравнивается пением птиц. Но есть во всём этом музыкально-поэтическом уравнении одна постоянная квинта – пять дней в неделю нужно ездить на работу.
В современном народном фольклоре будняя трудовая деятельность находится где-то между рабством и казнью на рассвете. Люди ненавидят понедельничные будильники, сравнивают трудовой договор с продажей души дьяволу, а широта празднования пятничного вечера даже в сорокаградусные морозы приобретает первомайский размах.
Так вышло, что этот фольклор не про меня. Мне моя работа нравится и езжу я на неё с удовольствием. Тот факт, что каждая такая поездка имеет протяжённость в тридцать два километра, воспринимается мной как одно из неизбежных обстоятельств жизни. Думаю, в наших краях такая практика сложилось исторически, задолго до появления города. Мою теорию подтверждает Антон Чехов, который ещё по пути на Сахалин в мае 1890 года писал:
«В Колывани мне не дают почтовых лошадей; говорят, что по берегу Оби затопило луга, нельзя ехать. Задержали даже почту и ждут насчёт неё особого распоряжения.
Станционный писарь советует мне ехать на вольных в какой-то Вьюн, а оттуда в Красный Яр; из Красного Яра меня повезут верст 12 на лодке в Дубровино, и там уж мне дадут почтовых лошадей. Так и делаю: еду во Вьюн, потом в Красный Яр...»
Никакого Новосибирска в те времена ещё не было, а транспортные проблемы уже были.
Невзирая на всё вышеописанное, летом этого года я решил попробовать пожить за городом и покататься оттуда на работу. Эта идея показалась мне не только практически полезной, но и азартной. Чтобы преодолеть город с севера на юг предстоит проделать путь длиной уже не тридцать два, а сорок шесть километров, то есть в полтора раза больше.
Типичный новосибирец смотрит на эти расстояния взглядом, полным ужаса. Я же смотрю на это глазами индейцев Пираха. В жизни этого бразильского племени отсутствуют числительные, а все представления о количестве чего-либо сводятся к двум понятиям: несколько и много. Эмпирическим путём было установлено, что несколько – это от трёх до семи-восьми. А всё, что больше – это уже много.
Численность индейцев Пираха – четыреста с небольшим человек. Много? Много. А население Новосибирска – полтора миллиона. Тоже много. Антон Чехов преодолел 4800 километров на всех имеющихся видах транспорта тех лет и написал «Остров Сахалин». Я решил несколько раз проехать 46 километров и написать эту роуд-колонку.
Дано:
Точка А – домик в самой северной части Новосибирска, на границе города и Кубовинского сельсовета.
Точка Б – Институт ядерной физики в Академгородке, самом южном районе города. Южнее уже Бердск.
Задача: приехать на работу к девяти утра.
Поехали...
...на машине
Самым очевидным и простым вариантом меридианного преодоления Новосибирска выглядит поездка на автомобиле. Тем более, что он у меня есть. Этот вариант оказался долгим (2 часа), дорогим (7 литров бензина по 50 рублей) и очень уж выматывающим.
Это я из машины снял дорогу по Северному объезду. Через 10 минут начнутся пробки, а пока безмятежность
После двух часов за рулём, преодоления заторов на Родниках-Снегирях, Юбилейном, универмаге Калининском, развязки у четвёртого моста, бутылочного горлышка на Речном, скопища на Нижней Ельцовке и левого поворота на проспект Строителей мне уже не хотелось работать, а хотелось кричать на белок. А то ишь, выдумали, бегают тут себе спокойно радостные, аж бесят!
Я парковался возле института и потом ходил весь день дёрганый. К тому же, во время особо сильных переживаний на меня накатывает сон. Похлопайте, у кого так же. А вечером ещё обратно ехать. Это ещё веселее, ведь пробка начинается где-то в районе Бугринского моста и заканчивается... А нигде не заканчивается.
Нет, так жить нельзя. И дело тут не только в пробках, но и в особенностях местного дорожного движения. Столь продолжительные поездки по любимому городу – это стресс, требующий особого подхода. Сейчас я о нём расскажу.
Всех участников новосибирского дорожного движения я делю на две категории: первые хотят меня убить, а вторые – посадить в тюрьму. Даже если кто-то из водителей, пешеходов, велосипедистов, самокатчиков, машинистов или вагоновожатых не демонстрирует явных недружественных намерений, я воспринимаю это как хорошую маскировку.
У такого подхода есть масса плюсов вроде безаварийного вождения и отсутствия каких бы то ни было штрафов. Но есть и минус – каждая городская поездка на машине превращается в незримое противостояние, психологический поединок с неизвестными правилами, истощение от которого равно квадрату преодолённого километража.
Возможно, когда-нибудь, когда будет полностью построен Восточный обход, поездка в Академ на личном транспорте снова будет актуальной. Но пока этот способ передвижения подходит лишь частично.
...на общественном транспорте
Новосибирск и Кубовинский сельсовет связаны друг с другом Краснояровским шоссе и пригородными автобусами 105 и 205 маршрутов. Оба ходят по расписанию, совершая суммарно по 20 рейсов туда и обратно. В дачный сезон на маршрут выходит дополнительный транспорт с индексом «к». Это добавляет ещё десяток рейсов.
Автобусы оснащены навигационным оборудованием, благодаря чему в «Яндекс Картах» можно посмотреть, где едет НЕФАЗ, на который ты собираешься сесть. Очень удобно.
Первая поездка на таком автобусе застала меня врасплох наличным расчётом.
– За проезд рассчитываемся, – обратилась ко мне кондуктор с платёжным терминалом в руках.
Я протянул банковскую карту, собираясь приложить её к устройству.
– Безнал не работает, – отрезала девушка, – это для транспортной карты.
Бумажных денег у меня не было, и мы договорились на перевод по номеру телефона. Позже, изучая расходы за месяц, я долго вспоминал, что это за Татьяна Б. (имя изменено) и при каких обстоятельствах я спозаранку перевёл ей 58 рублей.
Доехав до площади Калинина, я спустился в метро, чтобы добраться до Речного вокзала. Проходя рамку, я мельком глянул в сторону кассы, где продавались транспортные карты.
– А почему бы и да? – подумал я. – Бумажные деньги хорошо смотрятся в фильмах про гангстеров и оперативных съёмках ОБЭП. В остальном я не вижу в них какого-то особого смысла.
До электрички оставалось достаточно времени, торопиться было некуда, и я решил приобрести единую транспортную карту – номерной кусочек красного пластика, который должен был решить проблему безналичного расчёта.
С Речного вокзала я поехал на привычной мне бердской электричке. Для этого мне, правда, пришлось ещё полчаса болтаться без дела, такова особенность расписаний. Я прогулялся по набережной, посмотрел на Обь и бегающих людей.
Остальная часть пути ничем не отличалась от моего обычного буднего передвижения. Я сел в поезд, открыл ноутбук, написал несколько абзацев этого текста, послушал гармониста Серафима с его колонкой, неизвестную бабушку с какой-то народной песней, вышел на Обском море и оттуда прогулочным шагом дошёл до института.
Таким образом, вся дорога заняла у меня два с половиной часа и 139 рублей. Это на полчаса дольше и на 58 рублей дороже, чем я езжу из города. Самое время вспомнить индейцев Пираха. 120 минут или 150: и то, и другое – много. Но если бы не особенности расписаний общественного транспорта, дорога бы уложилась в обычные два часа.
С обратным маршрутом повезло больше. С Обского моря я доехал до Речного вокзала, там пересел на метро и, когда вышел слева от дома-книжки, увидел ожидающий пригородный автобус нужного мне маршрута. Он был чуть меньше обычного и с индексом «К». Как я уже писал, такие курсируют в дачный сезон. В отличие от утреннего, в нём работал безналичный расчёт.
Доехали мы довольно быстро, и в конце восьмого часа я уже шёл по любимому посёлку, слушал пение лесных птиц и отмахивался от комаров берёзовой веточкой. Таким образом, за город я приехал раньше, чем в город. Дело опять же в расписании, которое в этот раз удачно совпало.
Следующим утром снова сел на обычный 105-й НЕФАЗ. Автобус ничем не отличался от вчерашнего, только кондуктор была другая. Когда она подошла ко мне, я достал купленную вчера транспортную карту.
– Не работает! – сказала женщина.
– В смысле? – удивился я, – У вас же терминал для транспортной карты!
– Всё верно! – согласилась кондуктор, – Но у вас не та транспортная карта. У вас обычная ЕТК, а нужна социальная.
– Да что же это такое-то?!
На этот раз у меня были бумажные деньги, и я протянул сторублёвую купюру. Кондуктор в ответ насыпала мне грамм сто мелочи и билет.
Добравшись до Речного вокзала, я решил не ждать электричку, а поехать на маршрутке номер 35. Обычно я не езжу на таком транспорте, потому что меня там сперва укачивает, а потом тошнит. Я подумал, а вдруг прошло? Увы, нет, не прошло. Я вышел на «Юности», чтобы проветриться, пройдя оставшуюся часть пути пешком.
Стоимость проезда я не запомнил, но она точно была выше проезда на электричке. На работу я пришёл раньше девяти часов. Головокружение и тошнота отступили в районе улицы Будкера. Экспериментов с маршруткой я больше не проводил.
Вечером, выйдя из метро, я снова очень удачно запрыгнул в автобус 105к. В этот раз дорога заняла чуть больше времени. Дежуривший на перекрёстке Мочищенского шоссе и улицы Жуковского наряд ДПС по каким-то причинам не давал проезда всем, кто двигался со стороны площади Калинина. Пассажиры автобуса со знанием дела ругали кого-то из важных обитателей ближнего побережья Оби.
К вечеру похолодало и куда-то пропали комары. Я протопил печь и поставил в неё горшочек с баклажанами и говядиной. Еда из печи очень удобна, когда уезжаешь утром и приезжаешь вечером. В обоих случаях она горячая, а чем дольше она находится в горячей топке, тем вкуснее становится.
Утром я проснулся от приятного звука дождя, бьющего по металлочерепице. Я посмотрел в окно и представил, как иду на остановку под дождём и решил, что настало время пробовать следующий способ поездки.
... на автомобиле и общественном транспорте
Через Кубовинский сельсовет нет железной дороги. Даже грузовую одноколейку разровняли бульдозером ещё в ковидные годы.
Ближайшие (в сравнении с работой) к моему дому пассажирские станции – это Иня и Новосибирск-восточный, Юбилейная, а также остановочная платформа «Клюквенный» на Пашинском переезде. Последнюю на момент описываемых событий ещё строили. Но на момент выхода этого текста движение электричек по ней запустили.
Ни одна из перечисленных станций не имеет перехватывающей парковки. Только возле Новосибирска-восточного есть некое утоптанное поле, где люди иногда оставляют машины на свой страх и риск. Но в конце лета на этой площадке лежали трубы и работал экскаватор.
Перехватывающая парковка на станции Сеятель: жители доезжают до электрички на машине, а затем продолжают путь на электричке
Позавтракав баклажанами с мясом, я решил, что коли с перехватывающими парковками всё плохо, то надо ставить машину в перехватывающий гараж. Тем более, что гараж тоже есть. И не простой, а капитальный, в одном из кооперативов на ДК Горького. Я как-то писал про его покупку. Логистически перехватывающий гараж в овраге не так удобен, как перехватывающая парковка возле станции электрички, но поскольку гараж есть, а парковки нет – выбирать особо не приходится.
Я доехал до гаража, загнал в него машину, пошёл на остановку и сел в 13-й троллейбус. Дождь к тому моменту уже стих. Времени было достаточно. По моим прикидкам я должен был спокойненько выйти на «Сибревкоме» и там, на платформе Центр, пересесть на Бердскую электричку. Но, как говорится, если хочешь рассмешить Горэлектротранспорт, расскажи ему о своих планах.
До поворота на Красный проспект троллейбус ехал с обычной присущей ему скоростью. После поворота прыти поубавилось, а время стоянки на каждой остановке увеличилось раз в десять. В районе станции метро «Красный проспект» я начал нервничать, а на «Площади Ленина» моё терпение лопнуло.
– Извините, – крикнул я в сторону кабины, – а почему мы так долго стоим и так медленно едем?
Ответа не последовало, и я продублировал вопрос громче и экспрессивнее. Пассажиры и кондуктор переключили на меня внимание.
– Как слышно? Приём! – продолжил я свое возмущениею – Мы за проезд платим или за простой? Люди по будням на работу едут, а не на пикник. А я вообще сейчас на поезд опоздаю.
– Мы по расписанию движемся, – ответила кондуктор.
– Прекрасно! Где можно на него взглянуть? А то мне, может, проще выйти и пешком дойти?
– Выходите, вас никто не держит.
– Возвращайте деньги, выйду.
– На такси надо ездить, раз такой умный.
Последнюю фразу кондуктор пробормотала по пути к кабине водителя. Экипаж перекинулся парой фраз и после этого троллейбус помчался довольно резво.
Я думаю, у них состоялся примерно такой разговор:
– Поезжай уже нормально, а то там псих какой-то кровь сворачивает.
– Угу.
Со стороны моё поведение может показаться неадекватным и даже хамским. Так и есть. Мне самому очень не нравится включать такой режим поведения в общественном месте. Однако, как показывает практика, громкий и грубый разговор более эффективен, нежели тихий и вежливый. Такая вот тенденция исторического момента – люди воспринимают доброту за слабость.
Выскочив на «Сибревкоме», я побежал на платформу Центр. Пробегая по путепроводу, я увидел прибывающий поезд и прибавил ходу. На станции мимо меня пробежал помощник машиниста. Он всегда выбегает на Центре, чтобы осмотреть заднюю часть состава и махнуть рукой для безопасного закрывания дверей.
На поезд я успел. А если бы ехал в троллейбусе молча, то сейчас ждал бы полчаса следующую электричку и на работу бы опоздал.
Обратная дорога в тот день выглядела так: пешком до станции, потом на электричке до Речного, там пересадка на метро до площади Калинина, а оттуда на трамвае до ДК Горького и там пешком до гаража (под дождём).
А дальше началось самое интересное. Я выехал из гаража и тут же встал в пробку, которая тянулась вплоть до развязки Северного объезда с Краснояровским шоссе. Домой я приехал в одиннадцатом часу ночи. Хорошо, что на следующий день была суббота и ехать на работу было не нужно.
Утром понедельника снова шёл дождь. Я вспомнил пятничный вечер, взял зонтик и пошёл на остановку.
Автобус подошёл вовремя. Я ехал стоя, смотрел на периодически входящих пассажиров и думал о географии собственной жизни.
Мне нравится Академгородок, но лишь 8-10 часов в сутки. Мне нравится Новосибирск, когда я смотрю на него из окна поезда. Мне нравится моя работа и нравится дом, лес и природа северного пригорода. Наверное, я единственный человек, который работает в крайней южной части города, а живет в крайней северной.
Фото: Дмитрий Кречетов
В этот момент в автобус зашёл мой коллега, научный сотрудник объединённой плазменной лаборатории. Сперва я решил, что мне это показалось, но мне не показалось.
Я подошёл к нему, поздоровался и спросил:
– Что ты здесь делаешь?
Он был удивлён не меньше меня.
До работы мы ехали вместе, попеременно обсуждая бор-нейтронзахватную терапию, городской транспорт и отопительные колпаковые печи.
Как известно, сделать из чугунной ванны турник для ребёнка – дело непростое. Но даже оно пойдёт веселее, если есть напарник.
Выводы прагматические
Первый
Самым удачным вариантом перемещения сквозь город всё ещё остается электричка. В этом случае остальной общественный транспорт выполняет функцию доставки пассажира до и от станции. Надо сказать, что эта доставка организована не так уж и плохо. Автобусы соблюдают расписание, имеют право поворачивать налево со второго ряда и активно этим пользуются. Кроме того, автобус доезжает быстрее автомобиля, соблюдающего ПДД.
Второй
Пригороду очень не хватает перехватывающих парковок при железнодорожных станциях, а жителям Пашино и окрестностей не хватает электрички, отменённой в 2005 году. Наличие такого поезда должно разгрузить все дороги, ведущие в Калининский и Дзержинский районы. Впрочем, я не специалист, и это лишь мои предположения.
Третий
Новосибирская реализация Единой транспортной карты – это какое-то недоразумение уровня морской свинки, которая не имеет отношения ни к свиньям, ни к морю. (Имеется в виду то, что карту ЕТК принимает не весь транспорт и система бесплатных поездок в течение часа работает только при пересадке «трамвай – трамвай», «троллейбус – троллейбус», «муниципальный автобус – муниципальный автобус» – прим. ред.)
Этот текст я дописываю, сидя в московской гостинице. Я не собираюсь сравнивать новосибирский и московский общественный транспорт, поскольку это сущности несравнимые. Но! Здесь я покупаю т.н. Единый проездной и передвигаюсь по нему на метро, трамваях, электробусах и поездах МЦК. На карточке написано, что она подходит также для оплаты при передвижении на монорельсе и автобусе, но там, где я живу и работаю, пока не встречал автобусов.
Новосибирску не помешала бы похожая система. Возможно, с приходом «Тройки» в Новосибирск удастся выстроить удобную систему пересадок. «Сбер» говорит, что внедрение столичного проекта есть в планах. Но ожидать в ближайшее время его точно не стоит.
Вывод философский
Жизнь в Сибири – это всегда надежда на лучшее. Отличие этой надежды от всех других заключается в том, что она не умирает.
Подписывайтесь на SibNOVO в телеграмМнение авторов колонок может не совпадать с мнением редакции.
