Когда-то здесь… было примерно как здесь и сейчас. Редкий случай. Мы привыкли говорить «город поглотил»: Кривощёково, Усть-Иню, Нижнюю Ельцовку, но здесь город пожевал-пожевал и выплюнул. Бугры отряхнулись.
Деревня под бугром появилась здесь ещё в XVIII веке, недавно исследователи нашли точную дату – 1764 год. Бугровщики – сибирские расхитители гробниц – вряд ли здесь промышляли (хотя, говорят, в Чаусском остроге их было немало), дело скорее в простой географии с её изолиниями: внизу река ТулА и домики обывателей, резкий взлёт, и на бугре – кладбище. Интересно, что на месте кладбища теперь перинатальный центр – и то, и другое стоит на границе: разные формы жизни переходят здесь одна в другую. (Это если вы верите в бессмертие души. А если не верите – с вами душно!)
Вдруг подумалось, что сельские кладбища вообще часто размещают на возвышенностях, может, есть в этом какой-то сакральный смысл: туда – в гору, тяжело, медленно, скорбно (куда торопиться? все там будем), а обратно налегке – с облегчением от выплаканных слез и с мыслями о будущей жизни.
Сорви себе стебель дикий и ягоду ему вслед: кладбищенской земляники крупнее и слаще нет. Но только не стой
угрюмо, главу опустив на грудь. Легко обо мне подумай, легко обо мне забудь.
Административно-канцелярский же путь от деревни к селу Бугры проделали молниеносно: всего-то и надо было, чтобы сюда пришла железная дорога и вывернула волостное село Кривощёково культурным слоем наружу. Кривощёковскую Никольскую церковь перенесли в забугорье, следом поплыли школа, правление, полиция, промышленность, ну и подводы с домашним скарбом кривощёковцев.
Кстати о промышленности. Левый сельский берег для промышленников был золотым Эльдорадо и страной Лимонией. Если у растущего Ново-Николаевска всё было экономически просчитано лучшими умами города и подчинено выгоде, то селяне считали проще: денег за аренду дали? Дали! Вот и славно! Как говорили тёртые предпринимательские калачи: «Крестьяне уступят, прирежут землю с удовольствием, и не придётся платить никаких городских налогов». Не платить налогов? Вот и славно!
Так обосновались в Буграх австрийскоподданные Бенедикт Ульман и Максимилиан Шевес с их солодовенным заводом, башня которого и сейчас возвышается над ландшафтом складов и СТО.
Солодовенный завод ещё с трубой и пунктом триангуляции на крыше, а сейчас гол как сокОл
Тогда же, в 1910 году, отстроился и пивзавод «Конкурент», а что, удобно: солод близко, вода близко (говорят, до сих бьют возле солодовни чистые как слеза неплательщиков налогов родники), город, в который пенное можно сбывать в существенных масштабах, тоже близко.
«Конкурент» Карла Крейчика и Семёнова варил светлое Пильзенское (он же пилснер) под маркой «Конкурент» и тёмное «Шантеклер ноар» с роскошным чёрным петухом Шантеклером, «воплощением смелости, юмора и жизнелюбия», на этикетке. Стоп! говорим по-новониколаевски правильно: «на этикете», этикет – он мой, конфеКта – она моя, а ну-ка отними.
Пиво с галльскими петухами было весьма популярно в начале XX века. Мрачноватые этикеты. Хотя и из петушиного
яйца вылупляются далеко не пушистые цыплятки
Интересно, не отсюда ли, пусть и неосознанно, растут крылья, ноги и хвосты у мрачного чёрного петуха на исполинском граффити «Страницы истории», посвященном Кривощёково?
Но вернёмся в Бугры. А там не Крейчиком единым: вторгся со своей пивной лавкой и томский пивовар Роберт Крюгер. А что? Конкуренция, Карл!
Печать Бугринского волостного правления. А Крейчик умер. И не надо рассказывать про «губит людей не пиво»
Город-то был рядом: городской перевоз в виде парохода «Ново-Николаевскъ» причаливал прямо в Буграх, выгружал городских, загружал деревенских (они как воды Чуи и Катуни текли рядом, не смешиваясь), но только по большой воде. За лето Обь намывала песчаную косу, и пароходику приходилось уходить за устье Тулы, надсадно скрипя колесом и сжигая лишний мазут.
Был в Буграх и кожевенный завод Коптелова, открывшийся для нужд армии в годы Первой мировой – сейчас его руины стоят на чьём-то огороде. В этом плане бугринцы – вообще народ интересный, находят на огородах царские монеты и мельничные жернова, на чердаках книги с ятями и килотонны подков на счастье, собирают грибы за околицей, встречают лис и косуль. Прямо как когда-то здесь.
Частный музей в Буграх. Расхитители огородов приносят сюда свои находки, как бугровщики петровских времён
отсылали свои диковины в Кунсткамеру
И пока домики, которые старше самого Новосибирска, руины «Конкурента», петухи – живые, а не рисованные, рыба в Тулке – всё на своих местах в хрупком симбиозе с прожорливым городом, нам есть, где искать убежище, есть куда сделать шаг назад, чтобы потом сделать два вперёд.
(Со мной сегодня тоже душновато, наверное, к грозе.)
