Когда-то здесь. За Оперным

Когда-то здесь плечом к плечу стояли одно- и двухэтажные полугородские-полудеревенские домики. Сушилось на верёвках бельё, стукали ворота, поплюхивала на немощёной дороге конная водовозка, постанывали, выходя из экипажа, больные первого частного новониколаевского стационара – больницы Сосунова.

Привычное название – сквер за Оперным – сменилось официальным нововведением: сквер «Тринадцатый трамвай», в честь бегающего здесь трамвая №13 и установленного в виде арт-объекта настоящего трамвайного вагона. Летом в трамвае обитает книжный клуб, рядом на рампе обосновались скейтеры и роллеры – город живёт!

Как было раньше, можно увидеть на панораме, снятой с купола Оперного театра. Вот улица Кузнецкая – больше не улица, уже начала зарастать травой-муравой, перекрыта громадой Оперного. Осталась только та её часть, которая сейчас улица Ленина, да и её, кажется, ждёт будущее пешеходной – с гирляндами пластиковых цветов летом и светящимися снежинками зимой.

Если по линейке продолжить улицу Ленина через Оперный театр, попадём именно сюда

Кривенький осколок Кузнецкой за зданием хореографического училища в наше время почему-то стал называться улицей Соревнования. Даже интересно, кто с кем соревновался: вода и камень, лёд и пламень, Рим и Карфаген, «Динамо» и «Спартак», курица и яйцо, моральный закон внутри и звёздное небо над головой?

Но вернёмся к фотографии 1956-го. Трамвай уже давно ходит, но всё ещё лавирует между старых домиков, пока не разрушая старый мир до основанья, а проникая в него исподволь. Как, наверное, дребезжали окна при его приближении, как вздрагивалось от его звонков: «Дилиннь! – до появления айфонов остался 51 год, готовьтесь!»

А вот на углу Бийской-Вегмана-Байдукова-Совнархозовской-Депутатской, наверное, та самая водоразборная будка, о которой писал Илья Лавров в «Моих бессонных ночах»: первая линия городского водопровода, «всем вам теперь хана, старорежимники!» – говорили строители водовозам.

Крадущийся тринадцатый, затаившаяся водокачка

Кое-где плывут среди моря старых домиков и новые дома, конструктивизм и не только: ЖАКТ «Рабочая пятилетка» на Каменской, ЖАКТ Связи на Трудовой, школа 1930-х на том берегу Каменки, и всё же не узнать этот город-сад – весь утопает в монохроме зелени.

Вот и дом первой частной больницы полностью скрывают деревья, но он ещё там. Реклама в газете 1909 года: «Частная лечебница врача Сосунова с постоянными кроватями. Приём больных по женским, хирургическим, горловым, носовым, ушным болезням, акушерству производится [] врачем Сосуновым. Угол Кузнецкой и Каменской, собственный дом. Телефон 1» – первый в городе! Номер-то запоминающийся, но больница была по карману далеко не всем, ну так и сейчас болеть дорого – совершенно не стоит того!

Больница Сосунова – Иволина – родильный приют

Врач Владимир Фёдорович Сосунов в 1914 году умер, и больница пошла по рукам: её купил городской врач Иволин, сдал городу (двухэтажный деревянный дом, 2 погреба, сеновал, конюшня, баня), а сам тоже умер – в эпидемию тифа. В начале 1920-х больницу отдали под родильный приют, руководил им известный нынче врач Александр Павлович Гумилевский, молодой и активный, забрасывал Горздрав и всех, до кого мог дотянуться, жалобами: «Родильный приют имеет одну родильную кровать, деревянную некрашеную, и один гинекологический стол, ездящий на плечах сиделок сверху вниз и снизу вверх для каждой операции. Инструментарий только акушерский; полостных операций делать нельзя. Врачи часто работают по 11 часов. Акушерки и сиделки также перегружены».

Начальство вошло в положение и помогло – банкой краски, а то непорядок – кровать-то не крашена! Хотя банка, видимо, была не одна: недаром в воспоминаниях новониколаевцев этот роддом фигурирует под названием «белый дом». По факту множество младенцев будущего Новосибирска родились в сквере «Тринадцатый трамвай», как бы странно это ни звучало.

Пролетарии всех стран соединяют науку и старый быт. Слева – нынешний сквер

А ещё где-то здесь был (и возможно, есть) настоящий клад! Попадалась на просторах интернета история о том, как местные любители истории и старины обнаружили где-то в районе улицы Каменской пещеру Аладдина: старый дом, у хозяина которого то ли раньше была лавка, то ли фамилия его была Плюшкин. В общем, дом был – полная чаша старинных вещей: самоваров, швейных машинок, вазочек и визитниц кусинского литья*. Потихоньку вещи эти разносились по городу, но все их вывезти не успели – в одну ночь приехал бульдозер и сровнял вся под ноль. И если это правда, то ужасно хочется брать лопату и копать! Где? Да везде! Не наткнуться бы только на Даниила Хармса!

Есть и такая история. Конспективно: «поэт Даниил Хармс похоронен в сквере за Оперным» – прям вот так чёрным по белому и напечатано в занятной книжице «Мифосибирск». Хармс умер в блокадном Ленинграде в психиатрической больнице тюрьмы «Кресты», а его жене соврали, что его вывезли в Новосибирск – легло же кому-то на язык имя города, ну а дальше – кто ищет, тот всегда найдёт – нашли такую же фамилию в списках новосибирской пересыльной тюрьмы. Но почему сквер за Оперным? Неграмотны-с! Не видели фотографий, где спустя 15 лет поле смерти Хармса за Оперным ещё стоят одно- и двухэтажные полугородские-полудеревенские домики, хозяева которых вряд ли согласились бы хоронить в палисаднике странных мёртвых поэтов…

(Вот только если старая больница стала бы психдиспансером… Впрочем, хватит конспирологии!)

По вторникам над мостовой
 Воздушный шар летал пустой.
 Он тихо в воздухе парил;
 В нем кто-то трубочку курил,
 Смотрел на площади, сады,
 Смотрел спокойно до среды,
 А в среду, лампу потушив,
 Он говорил: Ну город жив.

Это как раз Хармс: поэта нет, домики снесли, а город жив.

* Про визитницы выдумала, каюсь, но, друзья, если у кого-то сохранена эта история в оригинале – поделитесь хотя бы фамилией автора! Меня уже почти забанили в яндексе за сотню запросов в духе: «Каменская, сокровища, за Оперным, баба Катя, бульдозер, за бутылку водки». В общем, мы сломались: я и интернет.

Подписывайтесь на SibNOVO в телеграм