Для меня погружение в тему инклюзии началось именно с форума PROрегион. В прошлом году, когда темой были «Сообщества», в моём отряде были люди с нарушениями слуха. Тогда мне впервые довелось пообщаться с настоящими переводчиками русского жестового языка.
Спустя полтора месяца я стал участником стажировки для лиц помогающих профессий в «Инклюзионе» – в инклюзивном театре и школе для людей с инвалидностью и без. Там мне довелось познакомиться со студенткой СГУПСа, которая передвигается на коляске и занимается бесконтактным карате, ещё одной девушкой, передвигающейся на коляске и имеющей высшее образование психолога, молодым человеком, который в посещении «всех доступных театральных студий» сублимирует мечту стать театральным режиссёром, и девушкой, которая записала альбом кавер-версий и латышскую народную песню – когда она самостоятельно изучала этот язык.
В этом году на форуме представители инклюзивного сообщества рассказали о своих лучших кейсах, поделились историями – вот некоторые из них.
Ольга Стволова
Ольга – создательница ряда инклюзивных проектов в Новосибирске. Занимается ими с 2013 года – когда об инклюзии ещё никто не говорил с такой частотой – а быть первопроходцем всегда сложно.
Один из посетителей «лекции» Стволовой сравнил её с Жанной Агузаровой. Виной тому был её яркий макияж. Как призналась сама Стволова, она делает это намеренно: «Я хочу, чтобы люди больше обращали внимание на мою внешность, а не на то, как я передвигаюсь».
Ольга была помощницей режиссёра в «Инклюзионе» и основала театральную студию «Особенный ТИП». В своё время она проводила первый в Новосибирске конкурс красоты для девушек на колясках и организовывала полёты на параплане для людей с инвалидностью. Дмитрий Крупин, тот самый молодой человек, который хотел стать театральным режиссёром, был участником обеих театральных студий и считает, что класть их на одну чашу весов некорректно:
«“Инклюзион” это больше социальный проект, театр это лишь форма существования, а вот “Особенный ТИП” ближе к полноценному театру», – говорит Крупин.
В Новосибирске не так давно прошёл первый инклюзивный бал «Отражение», который раскритиковала Ольга: «Они решили выбрать короля и королеву “на колясках” и без них, чем загубили саму суть инклюзии. Как по мне, раз они позиционируют бал как “инклюзивный”, было бы более логично выбрать короля и королеву исключительно среди “колясочников”».
Меня всегда восхищали люди, которые, несмотря ни на что, преодолевают жизненные невзгоды. И Ольга Стволова – один из примеров таких людей. Во-первых, глядя на неё, понимаешь, что любые (или почти любые) твои отговорки – ерунда. Во-вторых, ты понимаешь смысл фразы: «Важно не иметь много, а уметь пользоваться тем, что есть». Именно она была моим девизом в первые годы общественной деятельности.
Кафе Шарлотка
Сергей Лиджиев, «серийный предприниматель» по собственной формулировке, открыл кофейню-кондитерскую «Шарлотка», где баристами работают люди с ментальными нарушениями, в том числе хорошо известные мне по «Инклюзиону» Михаил Архипов и Александр Зарудний. Работают они по два часа в день, полный рабочий день проводит в кафе лишь старший бариста – «условно здоровый», как принято называть людей без «нарушений» в контексте инклюзии.
Как говорит сам Лиджиев, первое, на что смотрят клиенты – это руки бариста, а не на особенности его речи или развития. Он обратил внимание на то, что обучать людей с нарушениями даже легче: «Вы можете открыть автомойку, где автомобили будут мыть люди с расстройством аутистического спектра. И они в принципе не смогут помыть её плохо – просто потому что не умеют», – отмечал Лиджиев.
Параллельно Лиджиев упоминает двух человек, которые после временного закрытия «Шарлотки» работают в архиве и в кинозале «Синема»: «Это сложно назвать инклюзией. В кинозале нет такого общения с людьми, а в архиве его [человека с особенными потребностями] вообще никто не увидит».
С утверждением Лиджиева я, в целом, согласен. Да, у любой работы есть заказчик, и даже у архива – это органы власти города или области. То есть опосредованно все мы. Другое дело, что почти никто из нас никак не участвует в работе архива – разве что финансирует его налогами. Упёрных краеведов-исследователей в городе единицы. Остальные в архив ходят в лучшем случае несколько раз за жизнь.
Мэрия или правительство области, конечно, может написать, что в архиве работает «такой» человек. Но это губит всю суть инклюзии, поскольку инклюзия как раз и предполагает отсутствие акцентов на особенностях людей. Да и по понятным причинам это будет восприниматься как деятельность ради деятельности, «для отчётности».
«Маша, меняй!»
Мария Богданова, основательница первой и «единственной» студии импровизации в Новосибирске, проводила мастер-класс по импровизации. В отличие от почти всех спикеров культурной (а не образовательной) части фестиваля, с людьми с особенностями она уже работает – с февраля этого года преподаёт сценическую речь и импровизацию – всё в том же «Инклюзионе».
— Здесь есть люди, кто ограничен в движении, у кого-то расстройство аутистического спектра, люди с синдромом Дауна, у кого-то нарушение зрения или трудности с речью. Но всё это не имеет никакого значения. Потому что за их кажущимися ограничениями стоят невероятные возможности. <…> Да-да, представляете. Люди «с ограниченными возможностями» прекрасно импровизируют. И чем дольше мы занимались, тем больше я и мои коллеги отмечали, как ребята раскрепощаются, — писала Богданова в запрещённой социальной сети.
«Город для людей»
На прошедшем форуме любители урбанистики применили свои «знания, умения и практические навыки». Во второй день форума людям предлагалось построить квартал, который учитывал бы интересы всех жителей. Их роли сыграли участники команд. Среди них были астматик, многодетная мать и глухой человек. Участники попытались создать безбарьерную среду, обустроить здания и улицы пандусами и пологими эскалаторами, размышляли о том, каким должен быть городской транспорт.
Подписывайтесь на SibNOVO в телеграм
